…— Сегодня в Финляндии поставь такой дом, научись это делать, ты будешь королём! Они живут в деревянных домах. Финны. А у нас это кому надо? Коробки только и строят. Вот у меня дом, вон посмотри какие засовы… какие петли… ну вот смотри вот на это! Это всё кованое! Да вон подойди ближе! Это всё кованое! Представляете! — Мужик, вышедший посмотреть, чего это мы фотографируем, горячится, размахивает руками — Я даже думаю, что это конец XIX века!
Я смотрю на толстенные брёвна дома, вспоминаю, что в Самаре, пожалуй, других таких и нет и думаю, что он, возможно, ошибается и дом на полвека, пожалуй, постарше.
Тут он вдруг заявляет:
— Но меня наверное скоро кончат. Видите, я… последний дом остался. Я стою насмерть здесь. Я последний… Я как это? Я панфиловец здесь.
— Как так? — не пойму.
— Вот меня частный дом, у меня своя земля. Меня уже жгли тут. Вот вчера сожгли дом на этой, как её, на Ленинской. Знаете? В пятницу сожгли дом вот здесь на Ярмарочной. Меня жгли со второго на третье. Вот здесь — он показывает, на пустое место рядом с его домом, — стоял дом двухэтажный. Если б ветер сюда подул, сгорели бы дотла оба. Бог смилостивился и ветер был туда. А второй — в это же время был пожар — Арцебушевская и Рабочая. В это же время, с разницей в двадцать минут. В это же время! И ветер подул на новый дом, который напротив заправки. И вот второй, третий, четвертый, пятый, шестой этаж — рамы выгорели! Он сейчас меняет фасад до верха: стёкла до тринадцатого этажа растрескались! Он сейчас меняет стёкла.
— Так а почему так?
— Ну ребят, долго рассказывать. Мой отец купил вот эти полдома после войны, в пятьдесят первом году. У нас и сегодня нет воды. У меня вот здесь за забором труба была, в метре от моего забора. Знаешь сколько взятку просили? Тридцать семь тыщ долларов только за разрешение. Я всё понимаю, но я в тёмную не играю. Тридцать семь тысяч долларов только за подключение, понимаешь? И сегодня нет воды. Нету. Вон колонка и всё. Но мальчишки, со мной вопрос в конце концов решат. Я вам говорю, меня уже прессовали, я видел обманутых дольщиков, меня уже в прокуратуру таскали, меня там прессовали. Представь: восемь-двенадцать лет у людей забрали деньги, только обещания, ничего: «Мы вам сделаем!» И пришли, говорят, на меня показывают, вот тут стоит один и не даёт землю! Вот из-за него мы не можем сделать вам квартиры. Я встал там, — представляешь разъярённые люди, двенадцать лет, у них взяли деньги и ни жилья, ничего, одни обещания, и их там человек восемьдесят! — я говорю: «Вот чтоб среди вас не быть… — прям в лоб говорю — я говорю, ребят, я не спекулирую землёй, я в этом доме родился». Если б я покупал участки, которые там это и продавал бы втридорога… — Они говорят «Да у вас воды нет!» — Я говорю «Без меня меня женили? Я вас прошу о воде? Я вас прошу о туалете? Я говорю, я хочу здесь жить, мне не надо этого вашего говна». Ну меня опять… Ребята, беда — Ленинскую вчера палили, Ярмарочную — в пятницу. И это не вчера началось. Шестой год, когда ещё прежний губернатор уходил, вот здесь на Никитинской спалили, шесть человек сгорело, две молодые девчёнки, лет по девятнадцать. Ребятишки сгорели… здесь было в шестом году ужас чё.
Выговорившись он умолкает. Я на секунду представляю, что за если бы каждым — за каждым! — домом стоял такой человек, то города бы наши были другими… А если бы… Но тут он снова продолжает свою пламенную речь:
— А потом я сказал им «Вот у меня такая цена. Понимаешь? Я вот например хочу честно тебе сказать, я хочу жить на земле, у меня дома огород, собака, кошка, машина — я этим живу! И главное, знаешь чего, — меньше соседей! Вот эта вся улица была, я вот на Рабочей видел дом, ну уже давно этих домов, с четвертого года нет. Когда вот обивку сняли с домов, а там внутри брёвна, дому было лет сто тридцать — сто сорок! И вот представляешь, снимают обивку, опилки падают, и я смотрю брёвна, как будто вчера поставили! Я не знаю, чем их пропитывали.. Значит купец своим дочерям построил дом. Когда я уже жил рядом в нём было восемнадцать квартир. Он построил их четырем дочерям. Вот была культура. Чего вам ещё сказать? И был Витте. Который соображал предмет. А сегодня кто? Вообще кто? Одного назови мне. Так что я уже по рукам ударил. Уже ударил, всё. Ребята, я стоял насмерть. Меня прессовали, когда меня последний раз, это был второго числа этого месяца. А знаешь, что сделали? Я пришел на обед в четыре часа, а у меня газа нет. Они как бы два дома заказали отключить, а сами «Ой, случайно газ тебе отрезали, десять метров трубы, ошиблись!». Я говорю: «Я всё равно не уйду», это было второго августа. И вот на прошлой неделе мы по рукам ударили, выдавили они меня всё равно. Он говорит, у меня как деньги появятся, я переведу. И я уйду. Я стоял здесь два с половиной года насмерть…
Тут он вдруг оборачивается и меняясь в лице срывается к выбежавшей из приоткрывшейся двери собаке:
— Марта, ко мне! МАРТА БЕГОМ НА МЕСТО! Я тебе что сказал!? МАРТА! Марта, бегом домой! Я чего тебе сказал!
Собака поджав хвост сначала пытается сбежать на проезжую часть, но увидев хозяина разворачивается и пулей влетает во двор.
Хозяин прикрывает дверь и отдышавшись объясняет:
— Я боюсь, чтобы заразу не подхватила, она у меня чистенькая, она сучка, течёт сейчас… Сейчас какой-нибудь кобелюка, заразят её. Жалко мне её. Вообще я котов всегда держу — из кошек только коты у меня, а собачки — я держу только сук. Сказать почему? Собака любит хозяина. Сука любит хозяина. А котов — только в одном смысле. Я их люблю, но чтоб они мне не приносили.. это же… А что делать с ними? Топить я не могу, это грех! Я говорю — и куда мне каждые три месяца их девать? Поэтому кот у меня в друзьях, а собачка — это любовь…
PS Все фотографии домов — из Самары. Некоторые из них к сожалению будут снесены в ближайшее время (не все к счастью).
PS2 Сбор на календарь наш наличниковый заканчивается 8 ноября, но ещё можно успеть вписаться. Заходите пожалуйста сюда: https://planeta.ru/campaigns/nalichniki2022 — после восьмого календарь ещё можно будет приобрести, но уже в ограниченном количестве и дороже.
#наличники #nalichniki #впоискахналичников #деревяннаяСамара
